Наши Легенды. Анатолий Кострюков и Владимир Писаревский

В очередном выпуске «Наших Легенд» заслуженный тренер СССР Анатолий Кострюков и теле- и радиокомментатор Владимир Писаревский вспоминают, как зарождался и менялся на их глазах хоккей в стране, игру мастеров прошлых лет, а также как болели на трибунах в послевоенные годы.
Кострюков: Любовь большая была к хоккею. Очень большая! А сейчас, находясь на этой уникальной стройке хоккейно-футбольного комплекса «Динамо», я просто восхитился увиденным. И нахлынули воспоминания молодости, ведь именно здесь после войны на ледовой площадке у Восточной трибуны начинался наш хоккей.

ДЛЯ РУССКОГО ЧЕЛОВЕКА

Кострюков: В послевоенные годы наш народ полюбил хоккей. Молодежь увлеклась «канадским» хоккеем. Почему так произошло? Да потому что игра такая мужицкая — жесткая и силовая, скоростная, коллективная, — а русскому человеку все это по душе: кто из нас не любит лихости и борьбы!

КОНЕК

Кострюков: До появления «канадского» хоккея все мы тогда зимой играли в русский хоккей, а летом в футбол. В хоккее с мячом совершенно другой конек был. Он был, во-первых, ниже, и поэтому на таком коньке ты крутые повороты, как в фигурном катании, не сделаешь. А во-вторых — может быть, главнее всего, — другая была точка конька: у русачей лезвие было прямое, на прямом лезвии ты пируэты ни за что не сделаешь.

Писаревский: Конечно.

Кострюков: Середина лезвия была другая в хоккее с шайбой.

Писаревский: Желобок был.

Кострюков: Желобочек проходил. Обязательно. Вот это давало возможность маневрировать, как в фигурном катании.

КЛЮШКА

Кострюков: В русском хоккее клюшка имеет закругленный крюк — удобно вести мячик, замахиваться для удара. А здесь — длинная палка и прямой крюк. Бросать, конечно, удобно было. Вот мы поначалу и бросали: ведешь шайбу и бросок выполняешь за счет двух рук. Пускать шайбу с отрывом ото льда не сразу научились. Можно и ударить по шайбе, но этому надо было научиться. Этот элемент не так-то просто выполнить — удар по шайбе. Как сейчас говорят — щелкнуть. Вот это нам первый год тяжело давалось, второй год тоже мучились, а уж на третий-четвертый потихоньку стали осваивать.

ЧЕРЕЗ ЗАБОР

Кострюков: Мальчишками мы пролезали через металлическую решетку забора территории вокруг стадиона «Динамо». И мы знали уже, где пошире была решетка, а где поуже — не пролезешь. Вокруг была конная милиция, но она не успевала за нами — мы от забора до самого стадиона мигом добегали. А потом нашему счастью пришел конец. Сделали вставки дополнительные в заборе и перекрыли нам все лазейки.

БОЛЕЛЬЩИКИ

Кострюков: А как в послевоенные годы болели! Красиво, доброжелательно. Никакого хулиганства. Зато накал страстей на трибунах был высочайший! Мы, хоккеисты, во время матчей только шум слышали, а когда приходили посмотреть на будущих соперников с трибуны, то окунались в ту замечательную атмосферу на стадионе. У «Спартака» много было болельщиков. И они такие фанатичные были. За ЦСКА тоже немало зрителей переживало. За «Динамо». ВВС? Не сказал бы, что у команды Василия Сталина было много поклонников. А вот у моих родных «Крыльев Советов» болельщиков хватало.

«КРЫЛЬЯ СОВЕТОВ»

Мы ведь тоже были ведущей командой. «Крылья Советов» были и чемпионами, и дважды серебро брали, и несколько раз бронзу завоевывали, и обладателями первого советского Кубка стали, и дважды в финале Кубка СССР играли. Вот это было лицо моей команды! Я думаю, за нас переживали в первую очередь те, кто работал на авиационных заводах. А поблизости от стадиона «Динамо» находились крупные заводы этой отрасли. Сам в войну вкалывал на одном из этих заводов... А потом некоторые любители хоккея симпатизировали нам, так как видели, что у «Спартака» полно болельщиков, и ради справедливости к нам лицом поворачивались. Ну и, конечно, мы своей игрой и своими результатами завоевывали симпатии граждан.

БИЛЕТОВ — СКОЛЬКО УГОДНО!

Кострюков: Я вот поражаюсь — билеты на хоккей, по-моему, в неограниченном количестве продавали! Почему? Потому что хотите — стойте на Восточной трибуне, там хороший обзор был: хотите — располагайтесь на Северной, хотите — на Южной. Запрета не было никакого. И народу собиралось огромное количество. Я думаю, что тысяч под 70 набиралось!

Писаревский: 70 тысяч — вряд ли. Кажется, тысяч 40 на главных матчах бывало.

Кострюков: Ну, может быть... Хотя посудите сами — зрители не сидели, а стояли, причем плотно друг к другу. На Восточной трибуне все было забито снизу доверху, яблоку негде было упасть, и вдобавок на ближайших секторах «Юга» и «Севера» много зрителей находилось. Я помню, что тогда говорили: больше 60 тысяч поклонников хоккея собиралось.

КОММЕНТАТОР ОТ БОГА

Писаревский: В те годы радиокомментатор Вадим Синявский пользовался невероятной популярностью. Причем Вадим Святославович вел хоккейные радиорепортажи прямо от бортика. При любом морозе стоял с микрофоном в руках. Кстати говоря, я присутствовал при очень любопытном эксперименте, когда Синявский решил попробовать себя в качестве телевизионного комментатора. Было это во дворце спорта в Лужниках.

По ходу репортажа он понял, что не может называть фамилии игроков, несмотря на то что перед ним лежали составы команд. Он плохо видел, у него был только один глаз: второй потерял на войне. Поначалу пытался, но не успевал. Я ему на ухо подсказывал, однако выходило, прямо скажем, неважнецки. Путаница возникала. И Вадим Святославович весьма оригинально решил возникшую проблему. Произнес: «Дорогие телезрители, вы же сами все прекрасно видите — так что лучше я вам расскажу, как мы с приятелем были на рыбалке...». После этого Синявский ни разу уже не вел хоккейные телерепортажи.

Кострюков: Синявского публика очень любила. Мы, хоккеисты, его очень уважали.

Писаревский: Синявский — это было явление!

Кострюков: А потом Синявский передал опыт Озерову. Коля тоже замечательно вел репортаж. Почему? Потому что он постоянно общался с нами — с хоккеистами, с тренерами.

ПРОТИВ «ВАТАГИ СТАЛИНА»

Кострюков: Тот финал Кубка СССР против ВВС я вспоминаю часто. Тяжелая выдалась игра. Мы уступали в две шайбы, и надо было найти в себе силу воли, чтобы переломить ход борьбы. «Крылья Советов» отличалась сплоченностью и мастерством. Выровняли положение. А решающую шайбу я забросил, хотя результативностью не отличался. Мы вошли в зону, быстро расположились и начали быструю перепасовку. Мне отдают пас. Я делаю шаг и бросаю — шайба влетает в ворота! И все. Оставалось минуты три-четыре. Это была победа!

Писаревский: Я хочу добавить. Поскольку я на этом матче присутствовал и слышал разговоры болельщиков. Обстановка была домашняя, как на кухне. Бабушки в фартуках ходили между рядами с бутербродами, с горячительным. Это недорого стоило, и многие так согревались на морозе. Мало кто верил, что «Крылья» смогут выиграть у команды Василия Сталина. Возникали споры, иногда спорили на какую-то небольшую сумму денег. При мне человек, который проиграл, вынужден был занимать у своих друзей, чтобы отдать долг. Это вызвало всеобщий ажиотаж и хохот.

Вообще обстановка в те годы на хоккее была всегда очень веселой. Что касается самой игры, то хорошо помню, что Кострюков выделялся классическими манерами. Анатолий Михайлович был очень правильный, не принимал авантюрных решений, в какой-то степени был предсказуем, зато у него была очень высокая техника: дриблинг, бросок. Хорошо владел клюшкой, позицию выбирал великолепно! И в силовом единоборстве практически никому не уступал.

СТАТУЭТКА КОСТРЮКОВА

Кострюков: Это случилось месяца за полтора до финала Кубка СССР. Совершенно неожиданно на тренировку «Крыльев Советов» на стадионе «Динамо» приехали мужчина и женщина — скульптор и художница. И почему выбор пал на меня для позирования художникам, которые должны были изготовить статуэтку хоккеиста для кубка, я не знаю по сей день.

Художница и скульптор подошли перед тренировкой к Егорову: «Нас направили из спорткомитета. Надо, чтобы нам позировал ваш игрок Кострюков». Ну и Владимир Кузьмич подозвал меня: «Толь, давай быстрей одевайся». Я вышел на лед. Мужчина говорит: «Вы примите вот такую позу». Я выполняю. Потом он просит: «А теперь так встаньте, пожалуйста». А женщина делала какие-то наброски. Длилась вся процедура минут десять от силы...

А ребята стали подшучивать: «Ну, раз Михалыч у нас на кубке красуется — кубок наш будет!».

И ведь правы оказались.

ПЕРВООТКРЫВАТЕЛЬ ЕГОРОВ

Писаревский: Я думаю, тут уместно вспомнить Владимира Кузьмича Егорова. Прекрасного педагога, тактика. Очень, очень умный человек был. Он является одним из основоположников нашей тренерской школы. От него много полезного пошло. Его наработки, мне кажется, до сих пор вспоминают те люди, которые знали Егорова.

Кострюков: Владимир Кузьмич отыграл один сезон и закончил по возрасту. То же самое было и с Аркадием Ивановичем Чернышевым. Для Егорова это было хорошо и правильно, потому что он как игрок понял отчетливо, что собой представляет абсолютно новый для нас хоккей с шайбой. И во многом благодаря этому создал прекрасную команду «Крылья Советов».

УЧИТЕЛЯ ИЗ ПРАГИ

Писаревский: Та серия матчей в Москве со знаменитой чехословацкой командой ЛТЦ состоялась в 1948 году и стала исторической. Если мне не изменяет память, в ней выступало несколько олимпийских чемпионов. Там были звезды мирового класса. У них было своеобразное катание, они больше играли в пас, больше у них было тактических задумок. Чувствовалось, что в комбинационной игре они нас превосходят. Зато в скорости мы их значительно опережали. За счет этого наши хоккеисты, в общем-то, сыграли с ними практически на равных.

Кострюков: Нам было важно и интересно сравнить себя со знаменитыми мастерами из Чехословакии. Перенять полезный опыт. Каждый из наших игроков почерпнул много стоящего из тех матчей.

БОБРОВ И СОЛОГУБОВ

Кострюков: В послевоенные годы хоккейными кумирами были Бобров и Сологубов. В первую очередь, конечно, Сева Бобров. Ему от природы, видно, многое было дано. Он и в хоккей прекрасно играл, и в футбол. Чудеса творил! Коля Сологубов — фигура такая яркая. Очень физически сильный, умел идти на столкновения с соперником и выигрывать их. Техничным был. Взрывным. Подключался в атаку. Сологубов скорее не защитником был, а полузащитником.

ВИКТОР ЯКУШЕВ

Кострюков: Виктор Якушев выступал за московский Локомотив«, который я долго тренировал. Мастер из мастеров! Все умел делать на льду, любую тренерскую установку воплощал. Причем все выполнял без напряжения — легко и просто.

Писаревский: Витя Якушев! Мне кажется, до сих пор такого форварда в нашем хоккее больше не появлялось. Настолько это был самобытный и универсальный мастер!

Кострюков: Это прекрасный хоккеист. Это скромный человек. Это товарищ хороший.

Писаревский: Уверен, Виктор Якушев и в клубах НХЛ не затерялся бы. Звездой бы стал!

ЛЕМЬЕ, ЭСПОЗИТО, ЛЕФЛЕР

Писаревский: В современном хоккее, на мой взгляд, есть люди, которые не особенно быстро бегают, зато много значат для игры. Возьмем мировых звезд предыдущих поколений. Марио Лемье, например, играл в стиле Боброва нашего. Он был не особенно быстрый, но у него были прекрасные руки, видел буквально все, очень много забивал. Фил Эспозито лез на пятак, сметал всех на пути и забивал. А Ги Лефлер из «Монреаля»! Великолепный мастер — сочетание Боброва, Хлыстова и других наших мастеров.

ТОТ ХОККЕЙ

Писаревский: Нельзя сравнивать хоккей разных эпох. Потому что много разных факторов следует учитывать. Достаточно посмотреть, как сокращалась длительность смен... Но с точки зрения эстетики, конечно, тот хоккей был интересней!

Федерация хоккея России