Легенде «Химика» Юрию Морозову — 80 лет!

Заслуженному мастеру спорта и заслуженному тренеру СССР Юрию Морозову исполнилось 80 лет. Он хоккейный однолюб — без малого 20 лет верой и правдой служил воскресенскому «Химику». Был первым советским хоккеистом, игравшим за рубежом. Возглавляемая им молодежная сборная выиграла три чемпионата мира.

КАПИТАН-РЕКОРДСМЕН

Юрий Ивановича знают как кристально порядочного человека, державшегося в стороне от конфликтов и интриг. Ни разу не слышал от него ни одного дурного слова о хоккеистах и своих коллегах.

— Меня прозвали Леопольд — за то что всех мирил: «Ребята, давайте жить дружно», — рассказывает Морозов. Он 13 лет носил капитанскую нашивку в «Химике» — это рекорд чемпионатов Союза. Аналогичное достижение в новой российской истории также принадлежит Морозову, Алексею. Морозова называют символом «Химика», но он так не считает:

— Вот Валера Никитин — тот настоящая звезда, защитник уникальный, мог запросто без потери качества в нападении сыграть. Универсал в хорошем смысле. Бывало говорил: «Мороз, давай я сегодня впереди побегаю, а ты меня сзади подстрахуй». В сборную его приглашали, чемпионом мира стал. Лежит на Ваганьковском...

Морозова в сборную тоже приглашали, за главную команду страны он сыграл три матча, один раз был ее капитаном. Тренеры знали, что его мучил привычный вывих плеча, и опасались.

— Дело было в 56-м, — вспоминает Морозов. — Уже объехал Колю Сологубова, даже не знаю, как он мне врезал. Отключился не от удара, а от падения на лед. В раздевалке очухался, говорю Эпштейну: «Николай Семеныч, больше в хоккей играть не буду...» — «Да ладно тебе, Мороз...»

— Меня ведь Эпштейн приметил в... футбольном матче и предложил попробовать в канадском хоккее, — продолжает Морозов. — Я рос в московском дворе, на улице Герцена, напротив консерватории. В футболе хорошо получалось, дорос до команды «Химик» второго дивизиона. Благодаря Эпштейну из меня вышел толк. Семеныч 23 года с «Химиком» пластался. Когда переехали в Воскресенск, это был не город и даже не поселок — деревня, которую химкомбинат держал.

«ДО ЧЕРНЫШЕВА НЕ ДОШЕЛ»

— Столичные клубы вас звали?

— Не только столичные. В Ригу приглашали. В 62-м уже одной ногой был в московском «Динамо», шел в Центральный совет на последний разговор с Чернышевым. Стал подниматься по лестнице, и сердце защемило. Вернулся. Не мог я предать Эпштейна. Ведь он в меня поверил, а коллектив у нас был единомышленников. Мы играли, а не просто бегали, шайбу в зону через пас завозили. Частенько ЦСКА Тарасова побеждали.

— Эпштейн крепко на вас обиделся, когда вы пришли на его место?

— Обиделся. Но я не мог ничего поделать. Дела у «Химика» шли не очень, меня вызвали в ЦК партии к Бушуеву, главному по химической промышленности: «Хотим тебя поставить старшим тренером». Я отказался: «Пока не готов, подумаю». Рассказал об этом Эпштейну. Тот не поверил, что его могут убрать.

Через какое-то время снова вызывают в ЦК: «Эпштейна мы отстраняем, принимай команду». Отказаться было нельзя. Отношения с Семенычем испортились, со временем стали общаться, но без прежнего тепла.

«САМЫЙ ГЛАВНЫЙ ГРУБИЯН»

Но вернемся к истории Морозова и сборной.

— В сборной я дебютировал в начале декабря 61-го, — рассказывает юбиляр. — В Москве мы проиграли шведам — 2:5, один из голов — мой. Выходил на лед с ребятами из «Химика» — Борисовым и Никитиным. А закончил я со сборной в Воскресенске. Перед чемпионатом мира в Стокгольме встречались с Польшей. Состав экспериментальный, тренером поставили Эпштейна, меня сделали капитаном. Победили с трудом — 6:4. Наше звено три отгрузило, а я — одну.

На чемпионат мира меня, конечно, не взяли. Дали звание заслуженного мастера спорта. За верность «Химику», который тогда в чемпионате Союза занял третье место.

— Вскоре вас командировали в Австрию. Чем запомнилась поездка?

— Меня обменяли на их горнолыжника. Поехал туда без семьи, получал 200 долларов в месяц. Остальное шло в посольство. Экономил на всем. Даже за полагавшиеся по контракту обеды попросил отдавать деньгами. Скопил на 412-й «Москвич». Вскоре продал, с наваром. Житье в Австрии было для меня мучением.

Спасибо Эпштейну, благодаря ему получил трехкомнатную квартиру на Бабушкинской, рядом живут Пашков и Брагин.

— Пашков ведь из вашего «Химика» пробился на чемпионат мира в Прагу и вернулся с золотой медалью?

— Уникальный вратарь, реакция сумасшедшая. Помню, как-то ЦСКА никак не мог его пробить — 0:0. А в сборную попал после турне «Спартака» по Канаде, куда его взяли вместо Новикова. Здорово сыграл с «Монреалем» и приглянулся Тихонову.

— Молодежные чемпионаты мира помните?

— Первый был неофициальный. В Ленинграде. Организация потрясающая. «Юбилейный» переполнен. Играем со шведами, на третьей минуте горим — 0:2. Меняю вратаря — сажаю Новикова, выпускаю Мышкина. Он и вытащил матч, победили — 5:4. А канадцев разгромили — 9:0. При счете 8:0 они словно с цепи сорвались, летели раскалывать наших. А когда девятую забили, началась драка. У них на лед выскочила еще одна пятерка. Тут-то Хатулев себя во всей красе показал. Центнер живого веса. Помните такого? Это ведь первый советский игрок, которого поставили на драфт в НХЛ. После той драки Борис Майоров сказал мне: «Распустил ты команду, Юрий Иваныч...» До сих пор шутит, когда встречаемся: «Привет, самый главный грубиян!»

— Назовите самых ярких игроков в ваших молодежных сборных.

— Хомутов и Крутов. Из защитников — Первухин и Билялетдинов. Хомутов просто кудесник, так над чехословацкой защитой издевался. А Крутов — и кудесник, и боец. В 80-м затмил Курри, Лооба, Ялонена — того, что Нижний потом тренировал.

Билялетдинов был самоотверженный и жесткий. А Первухин — уникальный защитник. Его ничему не надо было учить. Готовый игрок для сборной.

Владислав Домрачев, специально для FHR.ru