Сергей Мозякин: «В 33 перестал мечтать об Олимпиаде. Нереальное оказалось реальным, да еще и золото взяли»

Карьера Сергея Мозякина как на клубном уровне, так и в составе сборной России – отличный ориентир и источник вдохновения на долгие годы, как и все его рекорды, многие из которых ещё не скоро будут побиты. Мозякин – живой пример того, что всё возможно, и даже в 37 лет ты можешь исполнить свою самую заветную мечту. В интервью олимпийский чемпион и двукратный чемпион мира рассказал о самых памятных моментах в сборной России, поддержке Олега Знарка и текущем положении дел в детском хоккее. 

 Участие в первом ЧМ стало событием года

– На дворе 2006 год, вам 25 лет, и вас впервые вызывают в сборную России. Что помните об этом времени? 

– Воспоминаний много, и они смешались, но до долгожданного дебюта на чемпионате мира в Риге меня уже вызывали в сборную, но в окончательный состав я не попал. Виктор Васильевич Тихонов меня приглашал еще 2004 году. Помимо тренировок, съездил на Кубок Балтики и Кубок Карьяла. Тогда еще Алексей Яшин играл в сборной, да и в целом состав мощный собирался. Я и Николай Пронин поехали запасными игроками, но из НХЛ приехал Александр Фролов, его заявили, так как приоритет у энхаэловцев все-таки был. Оставили еще Пронина, а мне места не досталось. Через два года у руля сборной был Владимир Васильевич Крикунов, и меня снова вызвали в роли запасного игрока, кто-то из хоккеистов получил травму и меня заявили. В первой же официальной игре за сборную забил гол в ворота украинцев. В целом провёл три матча и забил две шайбы. Даже несмотря на то, что дали место в составе всего в трех играх, радовался и даже не передать словами насколько. Для меня просто участие даже в трех матчах чемпионата мира за сборную стало событием года. Турнир проходил в Риге, много наших болельщиков приехало, и это врезалось в память на всю жизнь. 

– Когда дебютировали за сборную, в Суперлиге вы уже стабильно набирали много очков, но вы с таким трепетом говорите о двух шайбах за сборную на первом чемпионате мира. Это всё же что-то особенное? 

– Конечно, это совсем другие эмоции от нахождения на площадке, ведь ты представляешь целую страну. По началу не так много давали шансов себя проявить, но, когда я их получал, старался использовать максимально. Ну а золото в Квебеке – это мой первый глобальный выигрыш, ведь к 2008 году я ещё ничего не выигрывал даже на клубном уровне, да и наша сборная на тот момент последние 15 лет не завоевывала, а тут такая победа. Помню, уже вылетая в Квебек, размышляя, как мы выступим, даже вообразить не мог, что вообще произойдёт, если сможем взять золото. И когда это случилось, ожидания с реальностью не совпали, это что-то запредельное. Особенно, когда мы уже вернулись в Россию, было такое чувство, будто вся страна приехала в аэропорт нас встречать. Потом, когда праздновали в городе, такой ажиотаж был, в голове не укладывалось, сколько людей за нас болело. В Квебеке Вячеслав Аркадьевич Быков доверил мне сыграть практически во всех матчах чемпионата мира, только две игры пропустил, включая финал. 

– А почему пропустили финал?

– Возможно, потому что в финале соперником была Канада, а я игрок другого плана. Раз Вячеслав Аркадьевич так поступил, значит, этого требовала ситуация, и получается он не ошибся с составом. Он выиграл чемпионат, поэтому о нюансах у него никто не спрашивал. Это тренерская мысль и она оказалась правильной. 

– Зато в Берне в финале вопросов к вашему месту в составе не было. 

– Вообще, на чемпионат мира в Берне я вновь ехал запасным, но мой хороший друг Данис Зарипов получил травму в первом же матче и меня заявили вместо него. Мы тогда с ним в одном номере жили. И опять у меня случилось дежавю, в первой же встрече за сборную на турнире забил гол шведам, потом американцам. И, наконец, мне доверили сыграть в своём первом победном финале. В следующем году в финале против Чехии на чемпионате мира в Германии Вячеслав Быков вновь меня оставил вне заявки, сидели смотрели матч на трибунах с Максимом Сушинским.  

Следующий год пропустил, а потом меня вызвал уже Зинэтула Хайдярович. Но чемпионат мира в 2013 году получился неудачным и для меня, и для сборной в целом, вылетели тогда в четвертьфинале, хотя состав собрался замечательный. Затем я пропустил два года, включая Олимпиаду, мне на тот момент исполнилось уже 33 года, и я подумал про себя, что моя карьера в сборной закончена, и мечта сыграть на Олимпийских играх так и не исполнится: кто меня в 37 лет в состав-то позовёт? А нереальное оказалось реальным, да еще и золото взяли. Для меня это было первое попадание в олимпийскую команду, и оно получилось удачным. Стоит отдать должное Олегу Валерьевичу Знарку, мы с ним долго общались, причем я сам инициировал разговор, все-таки я возрастной хоккеист и всегда придерживался позиции, что нужно подключать молодых игроков. Но он твёрдо дал понять – я ему нужен в команде. Надеюсь, что всё же чем-то помог и внёс свой вклад в общую победу. 

Такие победы, как в Квебеке, без чудес не происходят

– Вы на Олимпиаде в Пхёнчхане стали чуть ли не главным игроком большинства!

– Да, меня наигрывали, но мне нужно было действовать больше, как защитнику. Там в целом интересную схему придумали, в заявке я выходил 13-м нападающим, которого в основном выпускали на большинство. Не имеет значения, много или мало ты играл, значение имеет только олимпийская золотая медаль, в которой есть вклад каждого, начиная с тренерского штаба, заканчивая персоналом. Считаю, карьеру в сборной России завершил красиво. Еще из памятного – чемпионат мира в Чехии (2015 год), мой первый полноценный турнир, когда не пропустил ни одного матча и набрал много очков. 

– Вернёмся к финалам со сборной Канады. Матч в Квебеке вы смотрели со стороны, а в Берне играли, когда было больше эмоций? 

– Смотреть финал в Квебеке было невыносимо, все нервные клетки там оставил. Плюс само содержание матчей в Квебеке и Берне отличалось. У канадцев в 2008 году собрался сильный состав, обычно такого уровня игроки, еще и в таком количестве, у них не приезжают в сборную, а тут они откровенно показывали, что хотели взять это золото в честь 100-летия канадского хоккея. Когда ты смотришь игру и ничем не можешь помочь – это самое тяжелое чувство. Поэтому лучше участвовать, чем смотреть со стороны. Но то, как ребята перевернули игру в Квебеке, это что-то. Наверное, такие большие победы действительно без чудес и доли везения не происходят.

– Помните себя, когда в начале третьего периода Алексей Терещенко сравнял счёт, а Илья Ковальчук перевёл игру в овертайм? 

– Да, у неиграющего состава были отдельные места на трибунах, мы сидели и орали как болельщики. Когда Илья сравнял счёт, и игра перешла в овертайм, мы не стали дожидаться взятия ворот в овертайме, а сразу пошли вниз к бортам, потому что были уверены в победе. В итоге у нас большинство, Илюха забивает и всё, потеря связи, дальше только образы и вспышки. Я не знаю, как всё то, что испытываешь в такие моменты, переложить в слова, только самому пережить, тогда можно понять. Но это такое затягивающее чувство, на которое подсаживаешься, потому что потом хочешь выигрывать ещё больше. 

– В 2010 сборная России в третий раз за четыре года вышла в финал, причём считалась явным фаворитом. Даже какое-то время долго играли вшестером против троих, везения не хватило дожать? 

– Да, времени, чтобы всё исправить у нас было достаточно, но это же не гарантия, что ты забьёшь гол. Помню, тогда со стороны Яромира Ягра был некрасивый момент, когда он показательно упал и сборной дали пять минут и игрока удалили до конца, вот это всё сломало нашу игру, а чехи обеспечили себе комфортное преимущество за это время большинства.  

– У хоккеистов обычно есть масса интересных не хоккейных историй с чемпионатов мира, у вас было что-то памятное?

– Мне понравился в Квебеке ажиотаж вокруг хоккея, как там люди по-хорошему больны этой игрой, большой стадион. Причем я на нём уже бывал в 15 лет на крупнейшем детском юношеском турнире, где участвовали все сильнейшие канадские коллективы. Мы туда приезжали командой, в которой соединили ярославский «Локомотив» и харьковский клуб. Мне в юном возрасте хорошо запомнился стадион, и были удивительно спустя 12 лет оказаться здесь уже игроком сборной России. Это интересное чувство – место куда ты приехал, не изменилось, а ты сам совсем другой.

Причем в других канадских городах я не был, может, только в Монреале, тут поразило, сколько всего хоккейного в Квебеке можно найти. Все эти хоккейные безделушки, которые я скупал пакетами. 

Из весёлого – в Квебеке были прогулки на каретах, и мы с Алексеем Морозовым и Данисом Зариповым на них катались, если бы кто увидел из руководства, подумали бы, что с ума сошли. 

О золотой медали ОИ в какой-то момент перестал мечтать

– Какое из достижений в составе сборной России считаете самым ярким? 

– Очень трудно выделить что-то одно, потому что каждое тебе дорого по-особенному. Конечно же, первое золото – самое памятное, поэтому Квебек запомнился навсегда, но я не играл там в финале. На следующий год был Берн, тоже победа, и в самом важном матче я сыграл. Финал – это финал, и когда ты в нём участвуешь – это совсем другие эмоции от победы. Когда мы с Олегом Валерьевичем Знарком проиграли финал в Чехии, для меня это серебро тоже было очень значимым. В сборной Знарка тогда играл в первый раз и сразу такой результат. Олимпиада – это вообще то, что не требует комментариев. Даже по весу медали можно оценить, олимпийская – намного больше и тяжелее той, которую вручают на чемпионатах мира. Для меня она единственная, причем та, о которой в какой-то момент перестал мечтать. Если речь об олимпийских медалях, то я любой был бы рад, а тут золото! 

– А что отмечали ярче – золото Квебека или Пхёнчхана? 

– Думаю, золото Квебека, это конец сезона, ты возвращаешься с турнира и у тебя отпуск. А Олимпиада проходит по ходу регулярного чемпионата, перед плей-офф. Помню, мы вернулись домой, всё было сумбурно, и часовые пояса наложились, и клубы уже ждали хоккеистов, все быстро разъехались. Хотя потом мы прилетали в Москву на чествование, но это почти перед началом плей-офф. А тут, вернувшись из Квебека, сразу к президенту, потом бесконечные вечеринки, парад на Красной площади. После Олимпиады всё это тоже было, но у тебя в голове сидит мысль, что нужно еще играть в сезоне. 

– Хотя празднование в Квебеке началось не так ярко, а с бургеров…

– Я был среди тех, кто за ними ездил. Мы взяли с Сашей Овечкиным микроавтобус под это дело, и просто громадное число коробок привезли. Причем сразу в аэропорт, и мы сидели всей сборной в аэропорту Квебека на лестницах, ели бургеры и ждали чартер, одним словом – чемпионы мира.

– Как вы сами отметили, один из ярких чемпионатов мира лично для вас стал турнир в Чехии, и это несмотря на то, что в составе были и другие забивные хоккеисты, тот же Евгений Малкин или Владимир Тарасенко, лучшим бомбардиром стали вы. Есть объяснение почему? 

– Сразу и не скажешь, что конкретно сработало. Во-первых, доверие тренера, причем не на словах, а на деле, когда он это показывает, заявляет на каждый матч – это придаёт сил. Во-вторых, дело в партнёрах, я играл в тройке с Евгением Малкиным и Николаем Кулёминым, и с такими игроками в связке не набирать очки – преступление против хоккея. Опять же, эта тройка образовалась ещё в Магнитогорске, в сезоне, когда случился локаут.  

– Почему после яркого сезона-2013/14 вы не поехали на чемпионат мира в Минск, а ваш партнёр Данис Зарипов, например, присоединился к сборной? 

– Посчитал, что не буду полезен в сборной на тот момент, и займу чьё-то место, кто даст эмоций и будет голоден до побед. Той весной я все силы и здоровье оставил в Кубке Гагарина. Но Олег Валерьевич меня приглашал в сборную, мы всё обсудили, и я отказался, честно сказав, что нет сил и эмоций. Хотя он предложил даже дней десять отдохнуть, восстановиться, может даже не к старту самого турнира подъехать, но я понимал, что не буду полезен и вообще развалю команду. К тому же, я уже был возрастным, в России ведь много талантливой молодёжи, чего им мешать, нужно наоборот давать им дорогу. 

– Спустя годы, есть ли у вас понимание, почему вас даже не рассматривали в числе кандидатов на Олимпиаду в Сочи? Ведь это удивительно: лучший снайпер и бомбардир КХЛ оказался вне состава. 

–  У каждого тренера свой вид на тактику и состав команды. Я старался, пытался, доказывал своей игрой в России, но так повелось, что приоритет прежде всего был у игроков НХЛ, какой бы там сезон у игрока не получился. Так было всегда. Может, это и правильно, это сильнейшая лига, но, естественно, отнюдь не значит, что мы здесь должны сдаваться. Так или иначе, конечный результат будут спрашивать с тренера, а не с Мозякина, поэтому ему и решать.

– Тогда перенесёмся в лето 2017 года. Начинают появляться новости о формировании состава на Олимпиаду в Пхёнчхане, где ваша фамилия фигурировала. Как вы узнали, что ваша мечта всё-таки может исполниться?

– Если не ошибаюсь, я узнал, что попал в расширенный список сборной в новостях по телевизору. Потом этот список сокращался, мы начали играть в Евротурах, и уже примерно становилось понятно, кого тренерский штаб видит в составе. Опять же, тогда никто не понимал, поедут ли игроки из НХЛ. Помню, помимо сборов, тренировок, мы ещё постоянно тесты сдавали, мне это пришлось делать сразу после травмы, поэтому для меня всё непросто проходило. 

– Лично ваш путь к золотой олимпийской медали – история для кино. Вы вообще могли себе представить, что в 37 лет к ней придёте? 

– В какой-то момент уже мало себе это представлял. Помню, как я из кожи вон лез, чтобы попасть в состав сборной на Олимпийские игры в Сочи, понимая, что это мой последний шанс исполнить мечту. И когда меня не взяли, с болью смирился, что это всё, конец. И тут мне очень помог Олег Знарок. Мы с ним общались перед чемпионатом мира в Минске после того, как меня не взяли на сочинскую Олимпиаду, когда я выиграл Кубок Гагарина. Я ему сказал, что: видимо: со сборной в принципе у меня всё, можно закрыть эту главу. Но Олег Валерьевич нашёл такие правильные слова в моменте, причем сказал всё довольно жёстко, но настолько убедительно, что это дало мне новую веру и силы. Наверное, таких слов ты и ждёшь от тренера сборной. 

 Быков, Знарок, Тихонов

– Вы довольно долго работали в сборной России и с Вячеславом Быковым, и Олегом Знарком. Все хоккеисты сборной, кто бы это ни был, отвечают, что с каждым из них работать приятно, хотя по характеру и темпераменту они абсолютно разные.

– Они оба говорят тебе открыто в глаза то, что они хотели бы от тебя видеть в сборной, какие твои качества планируют использовать. То есть не происходило так, что тебе обещают одно, а потом делают совсем другое. Общение в команде проходило на другом уровне, то есть не было такого, что тренеры где-то наверху, а мы здесь. Они сократили дистанцию и смогли добиться полного взаимопонимания между тренерским штабом и командой. Мне кажется, это самое главное, прежде это упускалось. Всё-таки результат делает не один тренер, а все вместе - и он, и команда. 

– Говорили, что они вам доверяли, и даже не контролировали, не дежурили в лобби гостиницы, проверяя во сколько вы возвращаетесь… 

– Всё так. Если помните, я играл в ЦСКА под руководством Виктора Васильевича Тихонова, и это человек старой закалки, которого самого воспитывали так. Когда все были под присмотром в армии и сидели за забором, а команда жила на базе почти весь сезон, я всё это прошёл. Но в ЦСКА я работал и с Вячеславом Аркадьевичем. Это небо и земля, когда он приехал с европейским видением на всё, и отношением ко всему. Он начал прививать всем, что хоккеисты – профессионалы своего дела априори, и каждый знает, что и как нужно делать до и после игры. Понятно, что тренер может подсказать, но не должен превращаться в надсмотрщика. Он сначала это ввёл в ЦСКА, потом перенёс эту демократию на сборную. Думаю, это тоже дало результат. 

Олег Валерьевич, может, более шумный и эмоциональный, но открытый человек. Он может и отдельно поговорить, никогда ничего не скрывает, ну и приложить на словах может прилично, без этого никуда. Но оба они откровенны и открыты, это очень ценно. Сколько помню, к ним все ребята ехали с удовольствием, никто не отказывал и ни у кого не проявлялось никаких травм, которые вдруг нужно залечить во время вызова, как это иногда бывало (улыбается). 

– Вы упомянули о работе с Виктором Тихоновым. В одном из интервью вы сказали, что после вашей неудачной попытки поехать в Канаду, он перезапустил вашу карьеру. Что он сделал?

– Я уехал в юниорскую лигу Канады, жил в Монреале в команде «Вальдор». Попытался попробовать себя, но у меня не сложилось и пришлось вернуться, причем уже не в Ярославль, а в Москву. В «Крыльях Советов» работал тренер из Ярославля, который меня туда и позвал, хотя там была непростая ситуация, команда бастовала. Мне предложили какой-то контракт, но ни команды нормальной, да и в целом каких-то условий, мне 17 лет, и что делать? И после одного из матчей к нам в раздевалку зашел Виктор Васильевич Тихонов и сказал: «Хочешь перейти в ЦСКА?» А там как раз время подходило и в армии служить, и с институтом определяться. В общем, поговорили, и через неделю я уехал в армейский клуб. И в этот год получилось, что первую половину сезона жил в Канаде, а вторую – был в ЦСКА, но играть не мог, поэтому целый год провёл на одних тренировках. Но Виктор Васильевич поверил в меня, спустя год я подписал контракт на три сезона. У нас как-то сразу с ним стали складываться отношения, хотя Виктор Васильевич человек строгий. Мог накричать, но буквально через два часа остывал, ходил шутил и улыбался, но может, это он с возрастом стал помягче. Поэтому могу сказать, что он сыграл одну из ключевых ролей в том, каким я стал, дав ещё один шанс запустить свою профессиональную карьеру в правильное русло. Считаю, что я его не подвёл. 

Сборная должна играть, молодёжь должна почувствовать, что такое защищать честь родины

– Вокруг Олимпиады в Пхёнчхане было немало скандалов, давления, с тем же допингом, и всё шло к тому, что её вообще хотели проигнорировать. Но позже все-таки приняли решение ехать, причем в том числе потому, что хоккеисты точно возьмут золото. 

– Откуда я только это давление не ощущал. Начнём с того, что я вообще в первый раз на Олимпийские игры ехал, хоть и в 37 лет, а волновался, будто впервые на лёд выхожу. Я понимал, по составу команды, что мы едем фаворитами. Мы ехали побеждать, хотя после первого матча что-то пошло не так. Но после этой игры мы собрались командой, поговорили между собой, сначала сами, потом с тренерами, всё обсудили и потом, считаю, не сделали ни одной ошибки и пришли к такому результату. Хотя решающий матч потратил все нервные клетки и болельщикам, и нам. Зато теперь какие воспоминания у всех и о матче, и об Олимпиаде, что всё не так просто, как кажется. 

– Спустя время, можете сказать, что мы всё-таки недооценили сборную Германии в финале?

– Знаете, я не один раз думал об этом, но лично я их не недооценивал. Следил, как они шли по турниру, обыграли шведов, канадцев. Поэтому недооценивать их было смешно и глупо, но возможно где-то в подсознании это сидело, потому что, если в финале были бы те же финны, шведы или канадцы, мы бы сыграли иначе. Наверное, так устроен человек, когда ты думаешь об одном, хочешь поступить иначе, а в голове сидит что-то в стиле: «Немцы? Сейчас мы их на одном коньке». Тем более, начало матча для нас сложилось хорошо, а вот концовка… Хорошо, что времени хватило всё исправить. 

– Как в такие напряженные моменты держать себя в руках, и не скатиться в панику, ведь легко можно вообще всё забыть, да и из рук всё валиться будет… 

–  Да, понимаешь в голове, что шансов всё меньше, и нужно выложиться. Когда ты смотришь с лавочки – у тебя безумная паника, а когда на льду – ты должен что-то делать и не паниковать. Ребята вышли, и всё сделали. 

– Зинэтула Хайдярович вас поздравил с олимпийским золотом? 

– Он меня поздравил и с Кубком Гагарина в 2014 году, у нас вообще с ним хорошие взаимоотношения. Какие-то его фразы на эмоциях я тоже могу понять. Все ему задавали этот вопрос, почему меня нет в составе на Олимпиаду в Сочи, и думаю, в какой-то момент он устал и ответил сгоряча. Потом опять же неудачная Олимпиада, вопросов много и других должно быть, а продолжают спрашивать про меня. Я не думаю, что он это с какой-то злостью по отношению ко мне говорил, просто это всем еще и запомнилось. Плюс мы с «Магниткой» Кубок Гагарина выиграли тогда, а эти слова про «не доедет до ворот» начали переиначивать. Думаю, не возьми я тогда Кубок Гагарина с «Металлургом», это бы так не мусолилось. 

– Был ли у вас какой-нибудь интересный не хоккейный опыт в Корее? Чемпионаты мира всё-таки проходят в Европе или Северной Америке, а тут совсем другая для нас культура. 

– Это иллюзия, что у спортсмена на Олимпиаде есть масса времени гулять, изучать достопримечательности. В основном ты передвигаешься по олимпийской деревне. Поэтому что-то оригинальное и не вспомню. Врезалось в память, что кормили не очень, часто еда была холодной. А на территории деревни был «Макдональдс», ну и после какого-то матча мы пошли всей сборной туда. Сидим, едим, и помню, как сзади подходит Олег Валерьевич и говорит: «Ну-ка подвинься». Он сел, и тоже так по-свойски, с пониманием взял бургер, сопроводив комментарием: «Надоело там жрать», так это было по-свойски и душевно.

– Верите ли вы, что мы скоро вернемся на международную арену? 

– Очень на это надеюсь. У нас большая страна с огромным потенциалом в любом виде спорта, особенно в хоккее, у нас много крутых спортсменов, которые заслуживают мирового признания. Поэтому хочется, чтобы мы вновь были и на чемпионатах мира, и на Олимпийских играх. Думаю, спортсменам из других стран тоже интересно бороться с нашими. Мы всё-таки считаемся одной из лидирующих стран в спорте. Надеюсь, что это всё завершится. Хотелось бы даже не просто посмотреть, а как-то поучаствовать. 

– Сейчас ФХР выкручивается и ищет варианты, чтобы международный опыт у молодежной и национальной сборных все-таки был: проводят турниры, дважды Большой тур Сборной уже организовали, как вы считаете, это вообще нужно делать?

– Конечно, учитывая, как мало у нас есть вариантов получить международный опыт на данный момент. А сборная должна играть, молодёжь должна почувствовать, что такое защищать честь родины. Тем более, хоккей, если смотреть на число побед на международной арене, это спорт номер один. Поэтому сборная должна быть, а хоккеисты должны быть готовы в любой момент выступить хоть где. Для самого игрока вызов в сборную – уже событие, лично я всегда мыслил именно так, неважно какой там вообще соперник, ты в сборной страны и это главное. Это даёт толчок в росте, для каждого нормального спортсмена – огромная цель, а кто её достигает, наверное, безумно счастлив. Я именно такой человек.

Программа «Красная машина» – большая помощь тренерам

– У вас много медалей с международных турниров и клубного уровня, масса рекордов, которые ещё не скоро будут побиты. Есть ли какие-то мечты в хоккее, которые вы не исполнили?

– Наверное, сейчас для меня в хоккее уже тяжело о чем-то мечтать. То, чем я сейчас занимаюсь… да, ставлю цели, может, они не такие глобальные, но для Магнитогорска нужные. Здесь и строительство Академии, а это огромный шаг в развитии детского хоккея, да и в целом для обстановки в городе. Хочется, чтобы детская школа «Металлурга» стала сильнее, сейчас она по уровню не на своём месте находится, а должна быть на лидирующих позициях. Пытаемся что-то менять. Как можно без какой-то цели хоть чем-то заниматься? Это неуважение к себе, слив самого ценного ресурса – времени.  

– Помните, как провели смену в матче с сыном, осталось удовлетворение от этого момента? 

– Я очень нервничал перед этим матчем, да и сын тоже. Причем, спрашиваю у него, как он себя чувствует, а он, стараясь не показывать волнение, заверил, что всё нормально. После утренней раскатки пошли поспать, а в итоге никто из нас так и не уснул. Рад, что это свершилось, пусть и на игру, но выйти на площадку с сыном и сыграть – у каждого отца есть такая мечта. 

– Как вы думаете, чего ему не хватило, чтобы заиграть на профессиональном уровне?

– Трудно сказать, желание у него было. Закончить карьеру – его решение. Может быть, это правильно, чтобы не мучаться дальше. Считаю, что он вообще молодец, пойти на такой шаг после 15 лет проведённых в хоккее и признаться. Мне кажется, любому мужчине тяжело признать, что ты что-то не потянешь, а он нашел в себе смелость это сделать, это дорогого стоит, я им горжусь. Сейчас у него новый этап жизни, работает детским тренером, надеюсь, что в этой роли у него всё получится.

– Учитывая вашу историю с сыном, какой бы вы совет дали хоккейным родителям и молодым хоккеистам, особенно при переходе из юношеского хоккея во взрослый? 

–  Родителям бы хотелось сказать, чтобы они поменьше лезли к ребёнку. Есть тренеры, которые определённо знают больше, умеют объяснить правильно, да и в целом дольше времени проводят с их детьми на льду. Ребятам при переходе на новый уровень хоккея могу пожелать набраться терпения, и при каждом выпавшем шансе – брать его и использовать. Пробиваясь в профессиональный хоккей, понять: сразу тебя не поставят в первое звено, ты можешь не всегда попадать в заявку, но, когда ты в составе – выкладывайся на 200 процентов. И так работать на всех уровнях – и в молодежной команде, и во взрослой, и в сборной России. Даже если вспомнить мою историю, в сборную я как минимум несколько раз ездил запасным, не проходил в состав, меня отправляли домой, но, когда давали шанс, максимально его использовал.  

– Как выработать уверенность и смелость, чтобы использовать каждый момент, минуя массу перепасовок до «верного»? Ведь когда вы у ворот, и шайба у вас – это либо гол, либо результативная передача. 

– Мне всегда тренер говорил: «Когда выезжаешь к воротам, сначала ты должен задуматься о том, как бросить, а передачу ты отдать всегда успеешь». Сейчас часто у ребят много передач перед воротами, боятся взять на себя ответственность, ведь можно бросить и не забить, и момент упущен. Значит бросай так, чтобы забить, исправляй это, или всю карьеру будешь бояться? 

– Погрузившись с головой в детско-юношеский хоккей России, можете ли сказать, на ваш взгляд, что требует улучшения?

– По своему региону могу сказать, что ребятам не хватает игр, потому что 34 матча за сезон - очень мало. Если посмотреть на ту же Канаду, там по 100 матчей у детей за год. Есть намётки и предложения к ФХР, как увеличить число игр. Понятно, что в Центральном регионе команд много и матчей достаточно, а нам их не хватает. Да, мы выкручиваемся, проводим товарищеские встречи, команды разных возрастов между собой играют, но это всё равно не то, что нужно.  

– У ФХР есть программа развития «Красная Машина», она помогает вам в работе? 

– Это большая помощь тренерам, это готовая база, в каком направлении двигаться, как выстраивать тренировочный процесс, то есть как в школе, по учебнику. Многое, конечно, от самого тренера зависит, как он понял, использовал знания, объяснил и показал. Наличие такой программы – плюс, чтобы все шло в едином русле развития.  

– Как вы думаете, куда в целом движется профессиональный хоккей, станет ли он еще быстрее, останется ли в нём место для таких креативных игроков как вы, Данис Зарипов, Павел Дацюк и других? 

– Согласен, что хоккей стал быстрее, но это не исключает креативность. Возможно, это идёт от тренеров, которые пока не могут перестроиться. У нас сейчас много молодых тренеров, поэтому креативность, наоборот, появляется. Надеюсь, что со временем мы придём к осознанию того, что наш хоккей другой. Мы всё стараемся идти за НХЛ, но мы, россияне, привыкли играть в другой хоккей. Например, в Магнитогорске во всей системе у нас нет «нового» хоккея, у нас много креативности. 

– Если бы сейчас перед вами стояли тысячи мальчишек, мечтающих стать профессиональными хоккеистами, что бы вы им посоветовали? 

–  Главное – не останавливаться, не опускать головы. Идти вперёд, невзирая на возникающие проблемы, смотреть в будущее. Ставить цели и добиваться их. Обязательно слушать тренеров. Надеюсь, к этому придут и родители, и дети. 

Досье

Сергей Мозякин

Родился 30 марта 1981 года в Ярославле

Нападающий, воспитанник ярославского «Локомотива»

Выступал за «Вальдор» (Юниорская лига Канады, 1998/99), ЦСКА (1999 – 2006), «Химик» МО /«Атлант» (2006 – 2011), «Металлург» Мг (2011 – 2021).

Олимпийский чемпион (2018), двукратный чемпион мира (2008, 2009), серебряный (2010, 2015) и бронзовый (2016, 2017) призер ЧМ.

Обладатель Кубка Гагарина (2014, 2016).