Памяти Аркадия Чернышёва

Сегодня Аркадию Ивановичу исполнилось бы 101 лет...

В жизни иногда должно везти. Случалось такое и со мной. В апреле 1981 года перед матчем чемпионата мира по хоккею между сборными СССР и Канады я в роли корреспондента ТАСС в Швеции наблюдал за разминкой хоккеистов, сидя на трибуне стокгольмского ледового дворца «Isstadion», названного кем-то из советских журналистов в начале 1960-х годов «Юханнесхоф» потому, видимо, что сам район на южной окраине Стокгольма, где расположены знаменитые скотобойни, и носит такое название.

Разминка, как разминка. Показалось, правда, что канадцы выглядят помощней, посолидней наших, да и бросали они по воротам как-то резко, наотмашь. Хлёстко. Тогда в составе сборной Канады в шведскую столицу приехали знаменитые профессионалы Г.Лефлер и Л.Робинсон, что вызывало определенную озабоченность в стане соперников. «Да, - подумалось, - крутоваты ребята». И захотелось поделиться этой легкой тревогой с кем-нибудь еще, и облегчить тем самым душу.

И вдруг на одном из рядов совсем близко к арене я увидел Чернышева. Он сидел в темном пальто, погрузив руки в карманы, заложив нога на ногу, и как-то, показалось даже безучастно, поглядывал в сторону площадки. Мог ли я упустить возможность услышать из уст великого тренера, которого доселе приходилось видеть только на телеэкранах, любое, пусть самое малое суждение? «Что-то канадцы того, Аркадий Иванович…», - туманно заметил я, подсев к тренеру, не забыв предварительно поздороваться. «Что Вы имеете в виду?», - внимательно посмотрел мне в глаза Чернышев. «Да уж больно крепки, выглядят так убедительно…». Аркадий Иванович вновь серьезно взглянул на меня: «Не волнуйтесь, сейчас начнется игра и все станет на свои места».

И стало. Сборная Союза не оставила шансов родоначальникам хоккея, выиграв матч со счетом 8:2. Но не это, само по себе, безусловно, отрадное обстоятельство, оставило надолго след в памяти. Нет-нет, да и вспоминался взгляд Чернышева, его абсолютно серьезное лицо, на котором невозможно было уловить и тени неудовольствия. Он, великий, все испытавший и понимавший в хоккее, равно, как и в жизни, осознал, безусловно, весь дилетантизм моего кургузого замечания. Но и виду не подал, абсолютно остро (как я теперь это понимаю) почуяв, что перед ним соотечественник, которому просто хочется пообщаться с хоккейной знаменитостью. И, как человек воспитанный, он не счел для себя возможным проявить внешне даже самую малую толику пренебрежения…

А еще я запомнил, как после той тренерской, брошенной мимоходом фразы, в моей болельщицкой (и по тем молодым еще годам неугомонной натуре) воцарилось абсолютное спокойствие: «Раз Чернышев сказал, так тому и быть». Аркадий Иванович принадлежал к породе людей, от которых исходит уверенность, возникает некая остойчивость в душах окружающих, которым становится неловко в их присутствии поддаваться панике, мельтешить, дёргаться. Вот так, не суетясь, ровным тоном, сохраняя выдержку и хладнокровие в самых сложных игровых перипетиях, вселял он уверенность в собственных силах в сознание отнюдь не склонных к сантиментам, но, случалось, терявших равновесие, своих хоккейных воспитанников. Это не моя догадка. От многих игроков и сборной СССР, и московского «Динамо», которое без преувеличения сказать с пеленок выпестовал, взрастил в хоккее Чернышев, слышал я именно такие оценки.

«Ну, конечно, и он мог иной раз сорваться, что называется, в сердцах употребить крепкое словцо. Но для этого нужно было очень и очень постараться, - сказал мне один из знаменитых воспитанников Чернышева, заслуженный мастер спорта СССР Юрий Волков, ходивший (как гласит хоккейная молва) в любимчиках у тренера. – В целом же Аркадий Иванович был человеком очень сдержанным, не припомню случая, чтобы он кого-то обидел грубым окриком, унизил. Такого просто не могло быть, хотя, как сам понимаешь, хоккей есть хоккей, в нем все замешано на эмоциях, сдержать которые просто, порой, невозможно. Но Аркадий Иванович как раз умел управлять своими чувствами и мы, игроки, это его качество оценивали сполна и по достоинству».

Не раз доводилось читать в заметках коллег-журналистов, слышать в околохоккейных разговорах, что, дескать, Чернышев был настолько мягок, что его коллега по тренерскому цеху и сборной Союза Анатолий Владимирович Тарасов своей мощной натурой как бы «затмевал» Чернышева, «рулил» в сборной на свой лад. «Да ну, ерунда, - убежденно говорит Волков. – Да, в сборной за ОФП, то есть, общефизическую подготовку, действительно, отвечал Тарасов. Но что касается руководства действиями команды во время игр, то тут первое слово принадлежало Чернышеву. Никакого двоевластия не было. Да и как иначе? Характер у Аркадия Ивановича был твердый, мужской, и уж если он что-то решал, то переубедить его было сложно. Для этого были нужны особые аргументы. И коли на эту тему, то замечу, что по моим наблюдениям, отношения между двумя этими выдающимися личностями были уважительные. Тарасов называл Чернышева Адиком, тот его по-дружески - Антоном».

«Но и Аркадий Иванович мог ошибаться. Ведь он был пусть даже и выдающий профессионал своего дела, но человек же, не бог! Помню, в 1962 году мы, динамовцы, играли матч первенства СССР с омским «Спартаком». В том сезоне здорово играл «Спартак» московский, в котором блистали братья Майоровы со Старшиновым. Но и наше «Динамо» было отличной командой, укомплектованной на славу. Нас – меня, Станислава Петухова и Владимира Юрзинова в одном звене свёл именно Чернышев и дело у нас ладилось. А на игру с омичами он нас почему-то вместе не поставил. Может поберечь хотел? И матч завершился вничью – 1:1. В результате это стоило «Динамо» золотых медалей, которые выиграл московский «Спартак». Так вот случается в жизни, хотя надо и признать, что «Спартак» тогда выиграл первенство заслуженно».

Именно Чернышев пригласил Волкова вторым тренером к себе в «Динамо». Так что довелось бывшему нападающему видеть своего старшего товарища и наставника в разных ситуациях и по разному поводу. «Аскетом Аркадий Иванович вовсе не был, он вполне мог позволить себе рюмку-другую, тем более, что поводов для этого случалось предостаточно: приемы в ходе заграничных турне, встречи на Родине с соотечественниками, да мало ли… И я всегда с удовольствием наблюдал за Чернышевым, безукоризненно выглядевшим, знавшим толк в хорошей кухне, никогда не терявшим рассудка. Он, конечно, высоко нес никем не присуждаемое, но особо, поэтому ценимое звание истинного русского интеллигента».

Об этом же достоинстве А.Чернышева мне сказал и патриарх отечественного футбола, заслуженный мастер спорта и заслуженных тренер СССР Никита Павлович Симонян. «Мало кто знает, а ведь я против Аркадия Ивановича в футбол играл. Дело было, пожалуй, в 1946 году на предсезонном сборе в Сухуми. Я тогда играл центрального нападающего в сухумском «Динамо», Чернышев – центрального защитника в «Динамо» московском. То есть, мой визави. И вот в одном из эпизодов – а играли старательно, на полную силу - Аркадий Иванович мне бросил мельком: «Ну, ты, пацан, поаккуратнее…». Так и запомнилось это его замечание». Если же дать оценку личности Чернышева одной фразой? Это был в высшей степени интеллигентный человек. В высшей степени…», - для вящей убедительности повторил прославленный спартаковский форвард…

Аркадий Иванович Чернышев. Первый чемпион СССР по хоккею. Главный тренер сборной СССР, выигравшей «с листа», на дебютном для себя чемпионате мира в Стокгольме в 1954 году золотые медали. А сколько званий чемпионов Зимних олимпийских игр и мира выигрывала сборная Союза при Чернышеве на тренерском посту?! Он – единственный в мире главный тренер, под чьим руководством сборная одной отдельно взятой страны четыре раза становилась олимпийским чемпионом! Едва ли это достижение может быть повторено. Разве только теоретически.

Чернышева легко можно было принять за ученого, писателя, актера. Его облик и интеллект вполне подходили к этим жизненным ампула. Мне он напоминал выдающегося советского актера Николая Черкасова в роли профессора Дронова из знаменитого фильма «Всё остается людям». Чернышев тоже многое оставил после себя в хоккее. Два его воспитанника стали, как и сам наставник, главными тренерами сборной страны: это Виктор Васильевич Тихонов и Владимир Владимирович Юрзинов, делавшие первые шаги на тренерском поприще именно под руководством Черныщева в московском «Динамо». Только еще один отечественный тренер мог бы похвастать – будь он жив - такого рода достижением: главными тренерами сборной страны становились Игорь Ефимович Дмитриев и Владимир Филиппович Васильев, работавшие тренерами московских «Крыльев Советов», ведомых Борисом Павловичем Кулагиным. К слову сказать, именно Кулагин направил на тренерскую стезю Игоря Николаевича Тузика, нынешнего вице-президента Федерации хоккея России. Но играть в хоккей в московское «Динамо» пригласил Тузика никто иной, как Чернышев...

Как-то, лет шесть назад, я беседовал о том, о сём с Николам Семеновичем Эпштейном в его квартире на Мосфильмовской. Разговор, естественно, вертелся вокруг хоккея. «Было дело, слушай, - начал Семёныч, наполнив рюмочки сладким портвейном. – Машину я купил, «Волгу», ну, пгосто, понимаешь, кгасавица (Эпштейн, когда волновался, картавил чуточку заметнее). И вот поехал, и в авагию угодил. Ну, тгагедия же, обидно до слез. Сижу дома, ггущу. Вдгуг звонок, Аркадий Иванович звонит: «Как дела-то, Коля?». «Да так, вот, мол и так», - отвечаю. «А сам-то, сам-то как, сам-то цел?!», - встревожился Аркадий Иванович. «Сам-то, вгоде, ничего, машину вот жалко…». «Да тогда и …с ней!», - кратко резюмировал Чернышев….».

То был тот самый, нехарактерный для знаменитого тренера случай, когда можно было и употребить ненормативную лексику. И одновременно, тот эпизод, рассказанный мне с юморком другим знаменитым тренером Эпштейном, весьма соответствовал тонкой и глубокой натуре Аркадия Ивановича, в которой все шло от естества, от природы: в жизни ничего нет ценнее и дороже дара самой этой жизни, перед чем меркнет, теряется все остальное – деньги, почет, власть, слава. Всё. Ибо жизнь, дарованная однажды человеку, бесценна.

Хотя ныне, в наши времена, все как раз измеряется иными категориями. Не уверен, что Аркадий Иванович Чернышев сумел бы удержаться долго на посту главного тренера клуба Континентальной хоккейной лиги (КХЛ). В мире, где всё измеряется денежными цифровыми показателями, где всё подчинено идее сиюминутного прыжка-подскока, трудно приходится тем, кто взращен на иных ценностях, воспитан в духе иных нравственных критериев. С учетом всех обстоятельств, приходится признать, что во времена Чернышева главной фигурой в команде мастеров был тренер. Рискнет ли кто-то безапелляционно утверждать, что и ныне тренерская роль в клубах КХЛ столь же велика и значима? Впрочем, Чернышев, равно, как и его именитые современники-коллеги по тренерскому цеху, был сыном своего времени.

А времена, как сказал поэт, «не выбирают, в них живут и умирают». Подмечено справедливо, но все же, все же… Есть что-то, близкое к чувству безысходности в этой верной, по сути, мысли. Ибо, всё-таки, когда люди живут, они озабочены не только биологическим выживанием, но еще и созидают во времени и пространстве, оставляя за собой такой след, по которому затем об этом времени судят потомки. То есть, делают, по сути, самоё это время. Другой вопрос, что далеко не каждому такое подвластно. Аркадий Иванович Чернышев, высочайше ценивший дар жизни, смог стать олицетворением своего времени, отмеченного грандиозным пришествием хоккея в пределы Руси. И он, в числе первых в великой стране откликнувшийся всем своим естеством на этот потрясающий вызов времени, именно поэтому навсегда останется великим.

ЧЕРНЫШЁВ Аркадий Иванович

1914—1992

Один из пионеров хоккея с шайбой в СССР. Заслуженный мастер спорта. Заслуженный тренер СССР.

В 1930—1936 играл в футбол за команду "Металлург" (Москва), в 1936—1944 за "Динамо" (Москва), в 1945—1947 за "Динамо" (Минск).

В 1946-47 годах совмещал игру в хоккей с тренерской работой в команде "Динамо" (Москва), которой руководил до 1976 г.

Чемпион СССР по футболу (1937, 1940), чемпион СССР по хоккею (1947). 

В 1954—1957 и 1961—1972 - старший тренер сборной СССР по хоккею, 4 раза завоевавшей олимпийское первенство и 11 раз первенство мира.